Неточные совпадения
—
«Рубить, что мне велишь, моя такая доля»,
Смиренно отвечал Топор на окрик
злой:
«И так,
хозяин мой,
Твоя святая воля,
Готов тебе я всячески служить...
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья —
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья
зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
— Какой вы проницательный, черт возьми, — тихонько проворчал Иноков, взял со стола пресс-папье — кусок мрамора с бронзовой, тонконогой женщиной на нем — и улыбнулся своей второй, мягкой улыбкой. — Замечательно проницательный, — повторил он, ощупывая пальцами бронзовую фигурку. — Убить, наверное, всякий способен, ну, и я тоже. Я — не
злой вообще, а иногда у меня в душе вспыхивает эдакий зеленый огонь, и тут уж я себе — не
хозяин.
Из
хозяев никто не говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед
хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к англичанам, которые «наделали им много
зла», то есть выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные племена, учредили новый порядок в управлении колонией, провели дороги и т. п. Явился сын
хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти, в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
Хозяева вставали в семь часов пить чай. Оба
злые.
Хозяин чахоточный. Били чем попало и за все, — все не так. Пороли розгами, привязавши к скамье. Раз после розог два месяца в больнице лежал — загноилась спина… Раз выкинули зимой на улицу и дверь заперли. Три месяца в больнице в горячке лежал…
Словоохотливый
хозяин долго и много говорил в этом роде; многого я не понимал, но мать говорила, что все было очень умно и
зло.
Но все-таки в овраге, среди прачек, в кухнях у денщиков, в подвале у рабочих-землекопов было несравнимо интереснее, чем дома, где застывшее однообразие речей, понятий, событий вызывало только тяжкую и
злую скуку.
Хозяева жили в заколдованном кругу еды, болезней, сна, суетливых приготовлений к еде, ко сну; они говорили о грехах, о смерти, очень боялись ее, они толклись, как зерна вокруг жернова, всегда ожидая, что вот он раздавит их.
Грязный и гнилой, вечно пьяный, старик был назойливо благочестив, неугасимо
зол и ябедничал на всю мастерскую приказчику, которого хозяйка собиралась женить на своей племяннице и который поэтому уже чувствовал себя
хозяином всего дома и людей. Мастерская ненавидела его, но боялась, поэтому боялась и Гоголева.
— А чтоб он знал, какие у тебя вредные мысли; надо, чтоб он тебя учил; кому тебя поучить, кроме
хозяина? Я не со
зла говорю ему, а по моей жалости к тебе. Парнишка ты не глупый, а в башке у тебя бес мутит. Украдь — я смолчу, к девкам ходи — тоже смолчу, и выпьешь — не скажу! А про дерзости твои всегда передам
хозяину, так и знай…
Схоронили её сегодня поутру; жалко было Шакира, шёл он за гробом сзади и в стороне, тёрся по заборам, как пёс, которого
хозяин ударил да и прочь, а пёс — не знает, можно ли догнать, приласкаться, али нельзя. Нищие смотрят на него косо и подлости разные говорят, бесстыдно и
зло. Ой, не люблю нищих, тираны они людям.
Я, конечно, строго ему напомнил, что
хозяин тут не он, но слова его понравились мне: народишко на заводе подобрался озорник всё. Последнее время народ вообще будто
злее стал, особенно слободские.
— А знаешь, хлопче, что я тебе скажу?.. Он, конечно, лесной
хозяин — мерзенная тварюка, это правда. Крещеному человеку обидно увидать такую некрасивую харю. Ну, только надо о нем правду сказать: он
зла не делает… Пошутить с человеком пошутит, а чтоб лихо делать, этого не бывает.
Илья упёрся обеими руками в брюхо
хозяина, сильно оттолкнулся, вырвал ухо из его пальцев и
злым голосом, с дрожью обиды во всём теле, громко закричал...
— Во мне нет барства! — звенящим голосом крикнула девушка. Братишка подбежал к ней, схватил её за руку и,
злыми глазами глядя на
хозяина, тоже закричал...
Он был
зол на Фому и считал себя напрасно обиженным; но в то же время почувствовал над собой твердую, настоящую хозяйскую руку. Ему, годами привыкшему к подчинению, нравилась проявленная над ним власть, и, войдя в каюту старика-лоцмана, он уже с оттенком удовольствия в голосе рассказал ему сцену с
хозяином.
Евсей отскочил в угол, он впервые видел
хозяина таким
злым, понимал, что в этой злобе много испуга — чувства, слишком знакомого ему, и, несмотря на то, что сам он был опустошён страхом, ему всё-таки нравилась тревога старика.
…В дождливые ночи осени на крыше, под окном, рождались дробные звуки, мешая спать, будя в сердце тревогу. В одну из таких ночей он услышал
злой крик
хозяина...
Был у нас вороной жеребец из пары. Меня по ночам запрягали и с ним. Полкан этот не понимал шуток, а был просто
зол как чорт. Я с ним рядом стоял, через стойло, и бывало серьезно грызся. Феофан не боялся его. Бывало, подойдет прямо, крикнет, кажется убьет — нет, мимо, и Феофан наденет оброть. Раз мы с ним в паре понесли вниз по Кузнецкому. Ни
хозяин, ни кучер не испугались, оба смеялись, кричали на народ и сдерживали и поворачивали, так никого и не задавили.
Сердце его забилось ожиданием; он начал подвигаться тише, стараясь произвесть как можно менее шуму и готовясь к отчаянному сопротивлению в случае неожиданного нападения
хозяев этого мрачного жилища; даже если бы то были существа бесплотные, духи
зла и обмана!..
Бесцеремонен, как пьяный, он садился к обеденному столу раньше
хозяев, судорожно перекладывал ножи и вилки, ел быстро, неблагопристойно, обжигаясь, кашляя; в нём, как в Алексее, было что-то подпрыгивающее, лишнее и, кажется,
злое.
— Он уже мнит себя судьёй богу, для него уж бог миру не
хозяин. Теперь таких, дерзких, немало. Тут ещё безбородый один, — заметил ты? Это —
злой человек, этот всему миру недруг. Приходят, пытают. Что им скажешь? Они затем приходят, чтобы смущать.
— Мои? — Тихон отрицательно мотнул головой. — Нет, не мои. Я этих затей не принимаю. Работай каждый на себя, тогда ничего не будет, никакого
зла. А они говорят: всё — от нас пошло, мы —
хозяева! Ты гляди, Пётр Ильич, это верно: всё от них! Они тебя впрягли в дело, ты вывез воз на ровную дорогу, а теперь…
«О чём говорят! — думал Пётр. — Бог дожди не вовремя посылает. Это всё со
зла, от зависти, от уродства. От лени. Заботы нет. Без заботы человек — как собака без
хозяина».
В бога он веровал без страха, хотя и церковно, представляя его себе большим, благообразным стариком, добрым и умным
хозяином мира, который не может побороть
зла только потому, что «не поспевает он, больно много человека разродилось.
Туго набитая трубка обходила человек десять и возвращалась к
хозяину, который затягивался в последний раз, выколачивал
золу и важно прятал трубку за голенище.
— Для ча не выпить, когда добрый человек подносит, — подхватил
хозяин. — От эвтого, брат Антон,
зла не будет… пей за столом, говорят добрые люди, да не пей, мотри, только за углом…
Тоскливо с ними: пьют они, ругаются между собою зря, поют заунывные песни, горят в работе день и ночь, а
хозяева греют свой жир около них. В пекарне тесно, грязно, спят люди, как собаки; водка да разврат — вся радость для них. Заговорю я о неустройстве жизни — ничего, слушают, грустят, соглашаются; скажу: бога, — мол, — надо нам искать! — вздыхают они, но — непрочно пристают к ним мои слова. Иногда вдруг начнут издеваться надо мной, непонятно почему. А издеваются
зло.
—
Хозяин! — ответил усталый и
злой Артем.
— Дурак ты, Оська, — вдруг встряхнув плечами, сказал
хозяин злым, высоким голосом, — и стих твой дурацкий, и ничем он на книжный не похож, — соврал ты! Пентюх…
Высоко вскидывая передние ноги, круто согнув шею, мимо меня плывет лошадь — большая, серая в темных пятнах; сверкает
злой, налитый кровью глаз. На козлах, туго натянув вожжи, сидит Егор, прямой, точно вырезанный из дерева; в пролетке развалился
хозяин, одетый в тяжелую лисью шубу, хотя и тепло.
Это значило, что выпущенные на двор животные разыгрались и не хотят идти в хлев. Вздыхая и ругаясь, на двор выбегало человек пять рабочих, и начиналась — к великому наслаждению
хозяина — веселая охота; сначала люди относились к этой дикой гоньбе с удовольствием, видя в ней развлечение, но скоро уже задыхались со
зла и усталости; упрямые свиньи, катаясь по двору, как бочки, то и дело опрокидывали людей, а
хозяин смотрел и, впадая в охотницкое возбуждение, подпрыгивал, топал ногами, свистел и визжал...
Михаил (едва сдерживаясь). Благодарю за совет. Он очень мудр, но — мне не годится! Ваше отношение к рабочим, Захар Иванович, в полгода развинтило и расшатало весь крепкий аппарат, созданный моим восьмилетним трудом. Меня уважали, меня считали
хозяином… Теперь всем ясно, что в деле два
хозяина, добрый и
злой. Добрый, конечно, вы…
Захар.
Хозяева — не звери, вот что надо понимать… Ты знаешь — я не
злой человек, я всегда готов помочь вам, я желаю добра…
Прошла беда, прошло то время
злое,
Когда любовь казалась мне грехом.
Теперь пора веселая настала,
В миру пожить охота, и любовью
Готова я ответить на любовь.
Послушай, мой желанный! Я по правде
Скажу тебе: ты люб мне, я другого
Хозяина себе и не желаю.
— Какой праздник — отец умирает!
Хозяин умирает! — плаксиво и
зло хрипел отец, хлопая ладонями по постели и всё перекатывая голову со стороны на сторону. Уши у него были примятые, красные, точно кожа с них сошла. Он глядел в лицо сына мутными, налитыми кровью глазами и всё бормотал непрерывно, жалобно, а сзади себя Николай слышал предостерегающий голос тётки...
А в семь часов вечера уже все ворота заперты на тяжелые железные засовы, и каждый
хозяин собственноручно спускает с цепи старого,
злого, лохматого и седомордого, осиплого от лая кобеля.
— Не можем, Патап Максимыч; совсем
злые люди нас обездолили; надо будет с годок в людях поработать, — отвечал Алексей. — Родители и меньшого брата к ложкарям посылают; знатно режет ложки; всякую, какую хошь, и касатую, и тонкую, и бо́скую, и межеумок, и крестовую режет. К пальме даже приучен — вот как бы
хозяин ему такой достался, чтобы пальму точить…
Только затих народ в ауле, Жилин полез под стену, выбрался. Шепчет Костылину: «Полезай». Полез и Костылин, да зацепил камень ногой, загремел. А у
хозяина сторожка была — пестрая собака, и злая-презлая; звали ее Уляшин. Жилин уже наперед прикормил ее. Услыхал Уляшин, — забрехал и кинулся, а за ним другие собаки. Жилин чуть свистнул, кинул лепешки кусок, Уляшин узнал, замахал хвостом и перестал брехать.
Я молюсь богу о том, чтобы он избавил меня от того страдания, которое меня мучает. А страдание это послано мне богом для того, чтобы избавить меня от
зла.
Хозяин стегает кнутом скотину, чтобы выгнать ее из горящего двора и спасти ее, а скотина молится о том, чтобы ее не стегали.
По три года каждым летом в Комарове он гащивал. Каждый Божий день увещал, уговаривал ее повенчаться, каждый раз обещалась она, но до другого года откладывала. А как после дедовой кончины сам себе
хозяином стал, наотрез ему отказала. «Побáловались и шабаш, — она молвила, — и мне, и тебе свой путь-дорога, ищи невесту хорошую». Пугала, что будет
злою женой, неугодливой.
— Я невиновен, отпустите меня! Я не могу переносить этих мук! Я совершенно невинен в этом преступлении и страдаю за грехи других! О, если бы я мог выпросить прощение у того земледельца, которому я сделал
зло ради моего
хозяина! Мучения эти, верно, служат наказанием за мою жестокость.
Даже m-lle Marie казалась ей теперь ангелом доброты в сравнении с жестоким
хозяином и
злыми Петькой и Розой.
Этот страшный
хозяин, похожий на разбойника; эти
злые, мохнатые собаки, готовые разорвать ее по одному его приказанию; эти плутоватые, недобрые дети, брат и сестра, которые с таким недоброжелательством смотрели на нее!
Хозяин кончил, перечокался с девушками и вышел. Вдруг как будто ветром колыхнуло девушек и бросило всех к столу. Александра Михайловна получила толчок в бок и посторонилась; стол скрылся за жадно наклоненными спинами и быстро двигавшимися локтями. Фокина со
злым, решительным лицом проталкивалась из толпы, держа в руках бутылку портвейна и тарелку с тремя большими кусками пирога. Гавриловна хватала бутылку с английской горькой, Манька жадно ела сардинки из большой жестянки.
Где, где эти робко-злые, упрямые глаза, этот ноющий голос? Животик поправился у мальчика. Клизмочки помогли и манные кашки. И вот переметнулся его маленький
Хозяин. Бессмысленной радостью заливается тельце, ясным светом зажег глазенки, неузнаваемо перестроил всю душу…
— Да что тут попусту толковать… Ишь — ни привету, ни ответу… Если бы они были добрые люди, то сами бы позвали нас, а с
злыми чиниться нечего! — прервал его громкий голос. — Если совсем нет
хозяев, то мы и без них обойдемся… Терем не игольное ушко — пролезем… Эй, люди, ломайте ворота, а я попробую окно…
В
хозяине Гаярин не нашел никакой перемены, кроме седеющих висков: среднего роста, очень худой в туловище, еще не старый, пепельные бакенбарды, бритое лицо, большие карие, умные и не
злые глаза, редкие волосы, зачесанные по моде конца шестидесятых гонов, в двубортном черном сюртуке и темно-серых панталонах. Таким был он, когда влюбился в Лидию, таким и умрет, только поседеет и еще больше согнется.
— Да что попусту толковать… Ишь — ни привету, ни ответу… Если бы они были добрые люди, то сами бы позвали нас, а со
злыми считаться нечего! — прервал его громкий голос. — Если совсем нет
хозяев, то мы и без них обойдемся… Терем не игольное ушко — пролезем… Эй, люди, ломайте ворота, а я попробую окно…
С сегодняшнего дня я рекомендую карболевую кислоту от всяких
зол всем и каждому, а именно: мужьям, желающим отвязаться от жен, женам от мужей, приказчикам от
хозяев, должникам от кредиторов, купеческим сынкам от строгого присмотра тятенек и пр.
Толстой требовал радикального, революционного послушания моральному закону
Хозяина жизни и во имя этого послушания, во имя пассивного непротивления
злу порвал со всяким оппортунистическим приспособлением.